Пара слов про кино "12"
Смотрел с большим интересом. Игра актеров - вне рассудочных похвал. А на эмоциональные незачем и время читателей этого текста тратить.
Смотрел. Смотрел. Досмотрел до финала. Пришел в недоумение. Осознал, что произошло.
Фильму предпослана цитата Тосьи. Как-то так: "Не ищите здесь правду быта, постарайтесь ощутить истину бытия".
Вот такой курс указан Михалковым.
В самом деле, сначала - никакой (почти) правды бытия. Персонажи гротескные. Поведение изумляет.
То, что происходит во время обсуждения, вдруг действительно подводит к очень важному вопросу об истинности происходящего. И не в бытовом, а в том самом мировоззренческом смысле.
И вот - заключительная серия.
Герой Михалкова, промолчавший весь фильм, вдруг разражается тирадой. Все персонажи оцепенело его слушают.
У меня, как у скрытого логика, есть вопрос: почему в самом начале фильма герой Михалкова даже не попытался обратить внимание всех собравшихся на сложность ситуации. Вот проголосовали бы все единогласно, встали и разошлись. И герой Михалкова остался бы со своими нравственными стремлениями в одиночестве. То есть, получается так: он уже за себя все решил. И переубеждать остальных ему и не хотелось. Собственно, в чем переубеждать? - В том, что юноше нужна действенная помощь. В том, что присяжные ответственны за его судьбу не только во время заседания, но и после него, когда юноша - оправданный ли, осужденный ли - останется наедине с самим собой и миром.
Как можно объяснить кажущееся безразличие офицера в отставке? Он не верит в собравшихся? Не верит в их способность к участию к судьбе другого? Или просто не задумывается об этом? Скорее второе. А потом - поверил? И после всех исповедей и откровенных признаний, сделанных во время заседания, офицер предложил собравшимся принять участие в судьбе мальчика.
Наверное, Михалков имел в виду именно это.
Но! Вот как раз на том самом моменте, когда 11 присяжных начинают один за другим отнекиваться, ссылаясь на свои профессиональные и личные дела, я начинаю терять всякие ориентиры. Именно потому, что держу в голове цитату Тосьи.
И теперь уже именно правда быта выходит на первый план. А истина бытия - ускользает, исчезает.
Потому исчезает, что люди, прошедшие за эти несколько часов столь серьезный путь морального взросления, духовного становления, никогда бы не остановились на полпути. Они бы несомненно отозвались на предложение офицера о помощи юноше, просто потому, что такова истина бытия.
А отнекивания и отговорки - это правда быта. И я не хочу ее искать. И сам по себе не хочу. И потому не хочу, что об этом прямо просил Михалков, приводя цитату Тосьи.
Люди, которые были столь откровенны и искренни, духовно изменились в лучшую сторону. Все безоговорочно.
И вот такую истину бытия я хочу найти в фильме.
А Михалков предлагает историю о совестливом русском офицере.
А я не хочу такую историю.
Я хочу историю, где торжествует не правда быта о неизменной чести одного, а истина бытия о духовном благородстве многих.
И сейчас - другая цитата из Нобелевской речи гениального Уильяма Фолкнера.
«Я отказываюсь принять конец человека. Легко сказать, что человек бессмертен просто потому, что он выстоит: что, когда с последней ненужной твердыни, одиноко возвышающейся в лучах последнего багрового и умирающего вечера, прозвучит последний затихающий звук проклятия, что даже и тогда останется еще одно колебание — колебание его слабого неизбывного голоса. Я отказываюсь это принять. Я верю в то, что человек не только выстоит: он победит. Он бессмертен не потому, что только он один среди живых существ обладает неизбывным голосом, но потому, что обладает душой, духом, способным к состраданию, жертвенности и терпению. Долг поэта, писателя и состоит в том, чтобы писать об этом. Его привилегия состоит в том, чтобы, возвышая человеческие сердца, возрождая в них мужество и честь, и надежду, и гордость, и сострадание, и жалость, и жертвенность — которые составляли славу человека в прошлом,— помочь ему выстоять. Поэт должен не просто создавать летопись человеческой жизни; его произведение может стать фундаментом, столпом, поддерживающим человека, помогающим ему выстоять и победить».
Вот чего не получилось у Михалкова
Смотрел с большим интересом. Игра актеров - вне рассудочных похвал. А на эмоциональные незачем и время читателей этого текста тратить.
Смотрел. Смотрел. Досмотрел до финала. Пришел в недоумение. Осознал, что произошло.
Фильму предпослана цитата Тосьи. Как-то так: "Не ищите здесь правду быта, постарайтесь ощутить истину бытия".
Вот такой курс указан Михалковым.
В самом деле, сначала - никакой (почти) правды бытия. Персонажи гротескные. Поведение изумляет.
То, что происходит во время обсуждения, вдруг действительно подводит к очень важному вопросу об истинности происходящего. И не в бытовом, а в том самом мировоззренческом смысле.
И вот - заключительная серия.
Герой Михалкова, промолчавший весь фильм, вдруг разражается тирадой. Все персонажи оцепенело его слушают.
У меня, как у скрытого логика, есть вопрос: почему в самом начале фильма герой Михалкова даже не попытался обратить внимание всех собравшихся на сложность ситуации. Вот проголосовали бы все единогласно, встали и разошлись. И герой Михалкова остался бы со своими нравственными стремлениями в одиночестве. То есть, получается так: он уже за себя все решил. И переубеждать остальных ему и не хотелось. Собственно, в чем переубеждать? - В том, что юноше нужна действенная помощь. В том, что присяжные ответственны за его судьбу не только во время заседания, но и после него, когда юноша - оправданный ли, осужденный ли - останется наедине с самим собой и миром.
Как можно объяснить кажущееся безразличие офицера в отставке? Он не верит в собравшихся? Не верит в их способность к участию к судьбе другого? Или просто не задумывается об этом? Скорее второе. А потом - поверил? И после всех исповедей и откровенных признаний, сделанных во время заседания, офицер предложил собравшимся принять участие в судьбе мальчика.
Наверное, Михалков имел в виду именно это.
Но! Вот как раз на том самом моменте, когда 11 присяжных начинают один за другим отнекиваться, ссылаясь на свои профессиональные и личные дела, я начинаю терять всякие ориентиры. Именно потому, что держу в голове цитату Тосьи.
И теперь уже именно правда быта выходит на первый план. А истина бытия - ускользает, исчезает.
Потому исчезает, что люди, прошедшие за эти несколько часов столь серьезный путь морального взросления, духовного становления, никогда бы не остановились на полпути. Они бы несомненно отозвались на предложение офицера о помощи юноше, просто потому, что такова истина бытия.
А отнекивания и отговорки - это правда быта. И я не хочу ее искать. И сам по себе не хочу. И потому не хочу, что об этом прямо просил Михалков, приводя цитату Тосьи.
Люди, которые были столь откровенны и искренни, духовно изменились в лучшую сторону. Все безоговорочно.
И вот такую истину бытия я хочу найти в фильме.
А Михалков предлагает историю о совестливом русском офицере.
А я не хочу такую историю.
Я хочу историю, где торжествует не правда быта о неизменной чести одного, а истина бытия о духовном благородстве многих.
И сейчас - другая цитата из Нобелевской речи гениального Уильяма Фолкнера.
«Я отказываюсь принять конец человека. Легко сказать, что человек бессмертен просто потому, что он выстоит: что, когда с последней ненужной твердыни, одиноко возвышающейся в лучах последнего багрового и умирающего вечера, прозвучит последний затихающий звук проклятия, что даже и тогда останется еще одно колебание — колебание его слабого неизбывного голоса. Я отказываюсь это принять. Я верю в то, что человек не только выстоит: он победит. Он бессмертен не потому, что только он один среди живых существ обладает неизбывным голосом, но потому, что обладает душой, духом, способным к состраданию, жертвенности и терпению. Долг поэта, писателя и состоит в том, чтобы писать об этом. Его привилегия состоит в том, чтобы, возвышая человеческие сердца, возрождая в них мужество и честь, и надежду, и гордость, и сострадание, и жалость, и жертвенность — которые составляли славу человека в прошлом,— помочь ему выстоять. Поэт должен не просто создавать летопись человеческой жизни; его произведение может стать фундаментом, столпом, поддерживающим человека, помогающим ему выстоять и победить».
Вот чего не получилось у Михалкова